Переписка с Н. Ф. фон Мекк (1877 год)

56. Чайковский - Meкк

Москва,

6 апреля [1879 г.] По случаю болезни Коли Конради брат на один день отложил свою поездку. Уезжаю сегодня. Ужасный месяц, проведенный мной в обеих столицах, завершился вчера достойным финалом. Известная особа опять подвергла меня вчера преследованию. Из Каменки напишу Вам, в чем состоял мой вчерашний разговор с ней.

Уезжаю с чувством величайшей радости. Меня терзает мысль, что я в Москве ни разу не мог написать Вам путного письма. Приходится ограничиться этим коротеньким листочком. Будьте здоровы, драгоценный, милый друг! Да будут успешны все Ваши дела. До свиданья!

Ваш П. Чайковский.

57. Чайковский - Мекк

Каменка,

9 апреля [1879 г.]

Милый друг мой! Я, наконец, в Каменке. Путешествие было для меня истинной пыткой вследствие пустого, но весьма мучительного болезненного припадка, а именно, крапивной лихорадки. Здешний доктор говорит мне, что это в настоящем случае чисто нервное явление. Оно и неудивительно. В последний день моего пребывания в Москве я был совершенно неожиданно посещен известной особой. Не буду Вам передавать подробности этого свидания. Скажу лишь, что из области трогательных любовных излияний она неожиданно перешла к цифрам и вступила в торг. Она желает капитализировать свою пенсию, говоря, что это даст ей возможность покинуть Россию, где все на нее как-то особенно смотрят, и поэтому она не может работать. Развода она не желает. Я очень волновался во время ее пребывания и говорил с излишней резкостью, ибо не имел силы сдерживать себя. Отвечал, что капитализировать пенсию не могу, ибо даже если бы и нашлись подобные деньги, то ничто не может обеспечить меня от новых попыток с ее стороны выманивать у меня деньги. Впрочем, окончательный ответ обещал дать письменный отсюда. Мне стоило большого труда выдержать до конца и не перейти в бешенство. Наконец она ушла, на этот раз уже не бросаясь в мои объятия и не пытаясь на нежные выражения чувств. В тот же день я получил от нее письмо с просьбой об экстраординарной субсидии.

В сущности, я имею скорее основания радоваться всему случившемуся. Более, чем когда-либо это непостижимо странное человеческое существо обнаружило свое пристрастие к презренному металлу. Сегодня я написал ей письмо, в котором выяснил, что 1) капитализация пенсии невозможна, ибо нет возможности без формального развода раз навсегда покончить с ее приставаниями, и 2) так как развода она или не хочет или не может понять его формальной стороны, то, следовательно, все остается по-старому. Писать письма я запретил ей и предупредил, что всякое ее письмо будет возвращено ей нераспечатанным.

Вообще же говоря, я могу жить совершенно спокойно, пока я не в Москве и не в Петербурге, и, следовательно, теперь, когда уже не скоро отсюда уеду, мне нечего беспокоиться. В случае, если по музыкальным делам придется все-таки бывать в Петербурге или в Москве, нужно будет просто обставить себя так, чтобы она не могла врываться ко мне неожиданно, как это случилось теперь.

Простите, друг мой, что я докучаю Вам этими скучными сторонами моей жизни. В сущности, я несу не особенное тяжелое наказание за свое безумие и не имею причин жаловаться, если после целого ряда счастливых дней, недель и месяцев случилось несколько минут неприятных и тяжелых. Если здоровье мое несколько и пострадало от этих неприятностей, то я здесь очень быстро поправлюсь. Погода стоит чудная. Соловьи и жаворонки поют, в саду много фиалок, солнце приветливо греет. Все мои ближние здоровы, завтра примусь за работу, и всего этого вполне достаточно, чтобы забыть маленькие невзгоды. Простите, что пишу мало сегодня. Я еще недостаточно покоен для беседы по душе.

Будьте здоровы, бесценный друг.

Ваш П. Чайковский.

дальше >>