Переписка с Н. Ф. фон Мекк
182. Чайковский - Мекк
26 ноября/8 декабря 1879 г.
1879 г. ноября 26-27. Париж.
Понедельник.
С Вашим мнением о Кюи, мой милый друг, я не вполне согласен. Я не признаю в нем большой творческой силы, но у него есть изящество, красивость в гармониях и вкус, чем он и отличается от. других представителей этого кружка музыкантов и в особенности от Мусоргского, у которого больше природного дарования, но зато испорченного грубостью приемов, склонностью к музыкальному безобразию. Известна ли Вам опера Кюи “Ратклиф”? В ней есть прелестные вещи, но, к сожалению, страдающие некоторою приторностью и прилизанностью в голосоведении. Видно, что автор долго высиживал над каждым тактиком и с любовью его отделывал, вследствие чего рисунок не достаточно свободен, штрихи слишком искусственны, придуманы. Кроме того, его губит то, что Вы называете оригинальничанием. По натуре своего таланта Кюи склонен к легкой, пикантно ритмизированной на французской лад музыке, но требования кружка, к которому он принадлежит, заставляют его насиловать свой талант и навязывать себе такие псевдооригинальные гармонические выходки, которые делают его стиль искусственным, натянутым. Вы не совсем правы, называя его плодовитым. Кюи теперь сорок четыре года, а написал он всего две оперы и десятка четыре романсов. “Ратклиф” он писал десять лет! Очевидно, опера сочинялась кусочками, очень старательно отделанными, но в целом чувствуется от этого недостаток единства и невыдержанность стиля.
Был вчера в Chatelet и прежде всего был поражен бесконечным различием в достоинстве исполнения между Pasdeloup и Colonn'ом. У первого исполнение было менее чем посредственное, у второго очень хорошее. Самое сочинение, как всегда при ближайшем знакомстве и при лучшем исполнении, значительно более мне понравилось, хотя все-таки я считаю эту оперу слабым произведением, а в сравнении с сhef d'beuvr'ам и Берлиоза, т. е. “Фаустом” и “Ромео”, даже очень слабым.
Юлия Карловна, вероятно, Вам рассказала про овацию, сделанную Греви, когда он вошел в свою ложу, а также про энтузиазм, с которым публика относилась к музыке Берлиоза. Сидел я как раз против Ваших и мог вволю любоваться симпатичной физиономией Милочки, которая, как мне показалось, больше смотрела и интересовалась публикой, чем эстрадой и музыкой. Певица, певшая партию Кассандры, мне понравилась. У нее есть теплота в исполнении, и голос был бы очень недурен, если б она не имела слабости детонировать, а именно, высокие ноты понижать на четверть тона. Остальные исполнители недурны,-не более того. У меня сильно разболелась голова, и после второго действия я ушел гулять.
Вечером вчера же был в театре и много смеялся. Это было в Variete. Давали очень забавную пьесу: “La femme a Papa”. От Модеста все еще не имею никаких известий.
Мороз сделал то, что Вы, подобно кораблю, затертому льдами, должны волей-неволей дожидаться оттепели. Боюсь, что Вас все это беспокоит и раздражает. Но мне все кажется, что все это не надолго и что оттепель скоро должна прийти.
27 ноября.
Влад[ислав] Альберт[ович] сказал мне, что день вашего отъезда назначен на четверг. Между тем мороз сегодня сильнее, чем вчера. Уж не лучше ли, милый друг, еще немножко подождать? Ведь долго продлиться это не может, оттепель должна наступить очень скоро.
Хочу сегодня пойти в Opera Comique, где дают “Волшебную флейту” Моцарта.
Письма от Модеста все еще нет, и я начинаю сильно беспокоиться. Будьте здоровы, дорогая моя!
Ваш П. Чайковский.