Переписка с Н. Ф. фон Мекк

136. Чайковский - Мекк

Подушкино,

27 июня [1883 г.]

Дорогой, лучший друг мой! Мне не хотелось в первое время после испытанного Вами несчастия тревожить Вас своими письмами. В таких случаях обращаться с словами утешенья неуместно. Говорить о живейшем участии к горести столь дорогого человека, как Вы, излишне, ибо я знаю, что Вы в нем не сомневаетесь. Вот почему я предпочел некоторое время вовсе не писать Вам, а теперь, если позволите, снова начну от времени до времени извещать Вас о себе, прося Вас вовсе не беспокоиться отвечать мне, ибо через Колю и Влад[ислава] Альбертовича я могу иметь о Вас известия, коих, впрочем, уже давно лишен, вероятно, потому, что почта к нам ходит очень неисправно. Я писал к Коле и жду от него хотя бы коротенького ответа.

Я продолжаю быть в полной мере довольным своим здешним житьем. Чем более знакомлюсь с этой восхитительной по живописности и обилию лесов местностью, тем более наслаждаюсь ею. Занятия мои состоят теперь в корректуре “Мазепы”, который печатается с большой поспешностью. Опера эта пойдет в будущем сезоне и в Москве и в Петербурге, и роли уже розданы. Понемножку начинаю также писать новую сюиту, но торопиться не намерен. Племянница моя внушает мне очень сильную симпатию. Это необыкновенно милый ребеночек, между прочим замечательный необычайно ранним проявлением страсти к музыке. Музыка не только развлекает и забавляет ее, но в самом деле доводит до ощущения какого-то блаженства, которое она готова длить до бесконечности. Иногда мне приходится очень подолгу ей играть и играть, ибо, как только останавливаюсь, она очень энергически изъявляет желание слушать еще и еще, так что иногда до усталости услаждаю ее музыкой. Вообще же она здоровый, но до крайности нервный ребенок. Придется очень много заботиться об укреплении посредством здорового воспитания ее нервной системы. Оба родителя в ней души не чают.

Очень давно не имею сведений о Каменке, о сестре, Тане и т. д. Если Коля из писем Анны может что-нибудь сообщить мне, буду ему очень благодарен.

Едва я поставил точку после предыдущей строчки, как мне принесли письмо от Вас и от Коли. Мне больно было читать письмо Ваше, дорогая моя! Зачем Вы говорите о смерти! Нет, Вы должны жить для счастия всех остальных детей Ваших, и я молю бога, чтобы он послал Вам твердость в перенесении Вашего горя и продлил Вашу жизнь как можно долее для счастия столь многих людей. Что касается меня лично, то, право, не могу, себе представить, чтобы для меня могли быть в жизни радости, если Вас не будет, и сердце мне говорит, что Вы ошибаетесь, считая свой конец близким.

Признаюсь Вам, что я только тогда буду покоен за Вас вполне, когда Вы будете в подходящем для Вашего организма климате. Это лето не предвещает быть хорошим, и я буду радоваться, когда Вы уедете из России.

Дай бог Вам поскорее и как можно покойнее устроиться в Плещееве.

Беспредельно Вам преданный и любящий

П. Чайковский.

Коле буду писать завтра.

дальше >>