Биография Чайковского. Симфония в балете
Вскоре после премьеры «Опричника», весной 1875 года, дирекция императорских театров заказала композитору балет. Стесненный в средствах, Петр Ильич принял заказ — работу нужно было закончить к весне следующего года. Но не только материальные соображения привели его к согласию, а прежде всего давнее желание «попробовать себя в этого рода музыке». Он решительно берется за сочинение балета, потому что внутренне чувствует себя подготовленным к этому. Хотелось обязательно найти «приложение» музыки «Ундины», написанной на фантастический сюжет, развить тему своей первой оперы — испытание верности, любви (в какой-то степени эта тема привлечет его и в сюжете оперы «Иоланта»).
За годы, прошедшие после сочинения «Ундины», Чайковский убедился, что фантастический элемент в опере не вдохновляет его. Но в жанре балета он представлялся композитору не только возможным, но и необходимым (что подтвердится дальнейшим выбором сюжетов для других балетов — «Спящая красавица», «Щелкунчик»). Миру волшебных образов был посвящен детский одноактный балет «Озеро лебедей», который Петр Ильич сочинил в 1871 году для своих племянников — детей Давыдовых, когда гостил у сестры в Каменке.
С юношеских лет слывший страстным театралом, Чайковский был знатоком специфических особенностей театрального искусства, пластики движений и жестов, поклонником не только драмы и оперы, но и балета.
Более других привлекал Петра Ильича балет А. Адана «Жизель», в музыке которого фантастика органически сочеталась с лиризмом. Образцом же для него были танцевальные сцены в операх Глинки: волшебные танцы в саду Черномора из «Руслана и Людмилы», полонез, мазурка и краковяк из «Ивана Сусанина», представлявшие собой законченные симфонические произведения. Отношение к балетной музыке, как и ко всякой другой — музыке симфонической, оперной, камерно-инструментальной,— а не как к прикладной, сопровождающей танцевальные номера, естественно, привело к ее переосмыслению. И композитор стал реформатором в этом жанре, открыв «Лебединым озером» новую разновидность балета, в котором музыкальные образы развиваются так же, как в опере и симфонии, и имеют свою музыкальную драматургию. Не изобретая никаких иных форм сценической музыки и хореографии, он наполнял их живым дыханием симфонической и оперной музыки, где главная тема — художественная идея, пройдя через различные этапы своего развития (в конфликтном столкновении с контрастными образами, борьбе с ними), претерпевает эволюцию, получает новое освещение. Так, лирическая драма на протяжении всех трех актов имеет единую линию развития. Законченные отдельные танцевальные номера выполняют в балете определенную драматургическую функцию. В них происходит эволюция музыкальных образов, и они служат вехами в раскрытии этой лирической драмы. «Балет — та же симфония»,— скажет он позже, когда напишет «Спящую красавицу».
Новаторство «Лебединого озера» — необычность и непохожесть его на все предшествующее — если и было не до конца сразу понятно, то сразу же отмечено и публикой, и критикой, хотя порой и вызывало недоумение просвещенных меломанов. Одни упрекали композитора в бедности творческой фантазии, однообразии тем и мелодий, в некоторой монотонности. Другие считали, что музыка прекрасна, более того — даже слишком хороша для балета. Тем не менее премьера балета в московском Большом театре (20 февраля 1877) прошла с успехом и спектакль стоял в репертуаре до 1883 года, пока не пришли в полную негодность декорации этой постановки.
Первый отзыв в прессе, в котором создание нового балета было оценено по достоинству, принадлежал Г. А. Ларошу: «По музыке „Лебединое озеро" — лучший балет, который я когда-нибудь слышал... Мелодии, одна другой пластичнее, певучее и увлекательнее, льются как из рога изобилия; ритм вальса, преобладающий между танцевальными номерами, воплощен в таких разнообразных грациозных и подкупающих рисунках, что никогда мелодическое изобретение даровитого и многостороннего композитора не выдерживало более блистательного испытания. Музыка „Лебединого озера" вполне популярна; то, что немудреные любители прозвали „мотивами", находится в ней никак не в меньшем, а скорее в большем изобилии, чем в любом балете Пуни. С легкостью, которой никто бы не предположил у ученого автора стольких симфоний, квартетов и увертюр, г. Чайковский подметил особенности балетного стиля и, приноравливаясь к ним, снова выказал ту гибкость, которая составляет одно из драгоценнейших достояний творческого таланта. Его музыка — вполне балетная музыка, но вместе с тем вполне хорошая и интересная для серьезного музыканта».