Жизнь Чайковского. Часть IV (1866 — 1877)
Увертюра вызвала аплодисменты. Первая сцена Солохи и беса — тоже. Но на этом предрасположение публики восторженно отнестись к опере как бы исчерпалось. Все последующее до «гопака» шло почти без всяких выражений удовольствия. Опера видимо не нравилась. Помню я, как во время антрактов, во время посещения мною лож знакомых, большею частью очень расположенных к Петру Ильичу, едва я входил, оживленный до этого разговор прерывался, старались заговорить со мной о посторонних вещах или утешать обещанием дальнейшего успеха. Один мой приятель оказался, однако, менее деликатен, чем прочие, и при встрече в коридоре сказал: «а ведь Петр Ильич меня обманул, ей-Богу, обманул: я думал веселиться буду, а вместо того невыносимо скучаю!» Это простодушное обращение как нельзя лучше обрисовало настроение массы. Она именно пришла, ожидая в лучших представителях блеска, юмора и веселья «Севильского цирюльника» или «Черного домино», в более заурядных — доступности «Москаля Чарывника» или «Запорожца за Дунаем» Артемовского — и видела нечто, может быть, и хорошее, но не то, чего ждала. Разочарование чувствовалось у всех. Отдельные номера третьего действия, кроме «гопака», который был повторен, тоже прошли без одобрения, даже лучшее, по мнению некоторых музыкантов, место всей оперы — полонез, на успех которого рассчитывали все и более всех сам Петр Ильич, не расшевелило публики. По окончании действия начались вызовы автора, шли все возрастая, хотя при явственном шиканьи небольшой, но энергической части слушателей. В последнем действии очень понравился дуэт Солохи и Оксаны. На следующих представлениях его даже повторяли.
Сам Петр Ильич об успехе «Вакулы» в письме к С. И. Танееву говорит: «Вакула» торжественно провалился. Первые два акта прошли при фобовом молчании публики, за исключением увертюры и дуэта Солохи и беса, которым аплодировали. В сцене головы и, особенно, дьяка много смеялись, но не аплодировали и никого не вызывали. После третьего и четвертого акта меня по многу раз вызывали, но при сильном шиканьи значительной части публики. Второе представление прошло несколько лучше, но все же можно с уверенностью сказать, что опера не понравилась и вряд ли выдержит более пяти или шести представлений. Замечательно, что на генеральной репетиции все, в том числе Кюи, предсказывали большой успех. Тем тяжелее и огорчительнее мне было падение оперы. Не скрою, я сильно потрясен и обескуражен. Главное, что ни на постановку, ни на исполнение нельзя было жаловаться. Все сделано толково, старательно, роскошно. Декорации просто великолепны. Из исполнителей я недоволен только Рааб. Солоха (Бичурина) была великолепна. Бес тоже очень хорош. Вакула лишен голоса, но пел с большим увлечением. Дьяк бесподобен. Словом, в неуспехе виновен я. Опера слишком запружена подробностями, слишком густо инструментована, слишком бедна голосовыми эффектами. Теперь только я понял, почему, помните, коща я в первый раз играл «Вакулу» у Рубинштейна, вы все остались холодны и недовольны. Стиль «Вакулы» совсем не оперный — нет ширины и размаха».
Мнительность Петра Ильича сказалась и здесь, как с «Опричником». Он был неправ в оценке успеха новой оперы. Сравнительно с теми надеждами, которые он возлагал на нее, сравнительно с тем настроением, с каким публика наполнила зал в день первого представления, это, конечно, была неудача. Взяв же за мерку настроение публики в остальные представления, когда никто уже не шикал и больше аплодировали, а также количество представлений — видно, что «Кузнец Вакула», исполненный до 1881 года 17 раз, имел успех выше среднего.
Пресса отнеслась к «Вакуле» гораздо ровнее, чем к «Опричнику». Никто не превознес нового произведения, но никто и не низринул до степени «хуже итальянских». Все отнеслись к композитору с большим или меньшим уважением, но его произведением все, в большей или меньшей мере, остались недовольны. Г. Ларош, прикрыв свое порицание розами, Ц. Кюи, снабдив похвалу колючками, а за этими главными представителями музыкальной критики — все остальные рецензенты, то расшаркиваясь, то пощипывая, — признали, с разных точек зрения, оперу неудавшеюся, недостаточно комическою и легкою для сюжета.