Переписка с Н. Ф. фон Мекк
103. Чайковский - Мекк
Париж,
1883 г. января 19 - 24. Париж.
19/31 января 1883 г.
Милый, бесценный друг!
Теперь для меня объяснилось, что именно задержало брата Модеста и почему; он так долго оставлял меня в неизвестности относительно своего приезда. Он приехал третьего дня не один, а с племянницей Таней. Эта бедная девушка, в последнее время пребывавшая в Петербурге, чувствовала такую слабость, такие невозможные нервные страдания, что добрый Модест решился взять ее с собой за границу с целью, главнейшим образом, повидать знаменитого доктора, специалиста по части болезней душевных вообще и происходящих от морфина в особенности, и узнать от него, можно ли спасти бедную Таню. Но так как он знал, что Таня - мое больное место и что всё это очень огорчит меня, то не хотел ранее времени пугать и беспокоить меня, а решился прямо ко мне привезти ее в Париж, чтобы сразу, для меня было ясно, что мы не только можем, но должны пожертвовать своим спокойствием ради того, чтобы попытаться спасти Таню, и не только ее, но и ее родителей, которые так любят ее, что смерть или сумасшествие ее (или то или другое должно рано или поздно придти, если не бороться энергически) и их убьют. Итак, Таня здесь, и теперь наше заграничное пребывание будет находиться в зависимости от указания Шарко, к которому сегодня Таня отправляется с Модестом. Если он захочет заняться ею и наблюдать за ней, то придется остаться в Париже до тех пор, пока это будет нужно. Если же он посоветует более теплый климат и тишину, тогда мы поедем в Италию.
21 января/2 февраля.
Шарко сказал Тане, что вылечить ее можно, но что в настоящее время она еще слишком слаба, чтобы выдержать крайне мучительный способ лечения. Он советует ей сначала хорошенько отдохнуть от путешествия, провести, сидя по возможности дома, несколько недель, а в конце будущего месяца поступить в его заведение, и он обещается, что если она подчинится всем требованиям лечебного курса, то к весне будет здорова. Итак, дорогая моя, в Италии мне быть не придется. Следуя эгоистическим внушениям, я бы, конечно, мог отправиться в Рим, куда меня так и тянет, а Таню оставить здесь с Модестом и находящейся при ней девушкой, но покинуть бедного Модеста, которому придется выдержать много тяжелых минут в сожительстве с этой несчастной племянницей, один вид которой расстраивает и отравляет каждое мгновение жизни, я не могу.
Я еще не могу привыкнуть к новым порядкам жизни, обусловленным присутствием Тани, и занятия всё это время идут так плохо, да и здоровье что-то не совсем хорошо.
Не знаю, как и благодарить Вас, бесценный друг, за телеграмму с счастливым известием о сестре. Дай Вам бог всякого блага и здоровья.
Ваш до гроба
П. Чайковский.
Париж,
24 января/5 февраля 1883 г.
Представьте себе мое смущение, дорогая моя. Сейчас, открыв мой бювар, чтобы начать писать Вам, я нашел еще не отправленным предыдущий лист, написанный еще давно, на прошлой неделе. Между тем, помню, что я Вам какое-то письмо отправил. По всей вероятности, я что-то напутал, и к Вам адресовал письмо, назначенное или брату Анатолию, или сестре, или что-нибудь вроде этого. Приезд Тани, беспокойство, постоянная тревога - всё это сделало меня крайне рассеянным, и этим объясняется, что я запутался в своей корреспонденции.
Из предыдущего листа Вы уже увидите, дорогой друг, что судьба устроила мне неожиданно такую комбинацию, что с надеждой на Италию я принужден распроститься и остаться на неопределенное время в Париже. Это очень грустно, но делать нечего! Зато есть надежда, что племянница Таня выздоровеет, к общей радости всей семьи. Я очень люблю Париж, но не надолго. Не знаю, как он мне покажется после нескольких месяцев. Боюсь, что шум и суета утомят меня. В настоящее время, по случаю последних дней карнавала, он очень оживлен, и, к счастию, погода стоит такая чудная, что хоть бы и в Италии.
Мой милый Модест, который глубоко тронут Вашим поклоном и поручает мне передать его искреннейшую благодарность, требует, чтобы я ни в чем не нарушал установленного порядка жизни, и все заботы о Тане взял на себя. Плохой это будет отдых для него, а он в нем очень нуждался. Он покамест легко переносит разлуку со своим воспитанником: заботы о Тане, Париж, который он не знал, - всё это отвлекает его мысли от Коли, но я очень боюсь, что позднее он начнет тосковать о нем и страдать от этой разлуки. Вообще же он чувствует себя хорошо и собирается хорошенько позаняться своими литературными работами, а именно: кончить повесть и написать задуманную давно комедию.
Вы удивляетесь, дорогой друг, что я мало сплю, и говорите, что нужно спать больше. Но таков мой организм: он не требует более шести часов сна, и этого мне вполне достаточно, чтобы восстановлять свои физические и умственные силы.
Адресую это письмо в Рим, poste restante, в той надежде, что до среды оно еще дойдет туда, а если не дойдет, то его перешлют Вам.
Будьте здоровы, дорогая!
Ваш до гроба
П. Чайковский.
Попрошу Вас сюда адресовать бюджетную сумму и заранее благодарю Вас за нее.