Биография Чайковского. В Москве
Почти двенадцать лет преподавал Чайковский в консерватории. И хотя в последние годы служба стала чрезвычайно тяготить, унося самое «драгоценное в жизни» — время для творчества, сочинения музыки,— дела консерватории всегда интересовали его, и он постоянно принимал в них участие, был полон энтузиазма в формировании отечественного музыкального образования. Уже в первые годы педагогической деятельности со свойственной ему горячностью Петр Ильич заседал в различных комитетах, писал инструкции, составлял программы по курсу гармонии, методические работы, делал доступными для учеников консерватории и других русских музыкантов книги зарубежных авторов. Он перевел с французского «Руководство к инструментовке» бельгийского музыкального ученого, композитора Франсуа Геварта и в предисловии к этому изданию, опубликованному в 1866 году, написал: «Настоящий перевод сделан в видах пользы той части русского юношества, которая посвятила себя всестороннему изучению искусства в наших двух, покамест единственных, консерваториях. Ученики этих благодетельных учреждений, долженствующих рано или поздно избавить наше родное искусство от язвы дилетантизма, снедающей юное произрастание русской музыки, найдут в книге Геварта здравый и дельный взгляд на оркестровые силы вообще и индивидуальность каждого инструмента в особенности».
В 1869 и 1870 годах вышли и другие переводы, сделанные Чайковским с немецкого: «Жизненные правила и советы молодым музыкантам» Роберта Шумана и «Музыкальный катехизис» Иоганна Лобе. Он создал первый в России учебник по гармонии музыки («Руководство к практическому изучению гармонии»), который вышел в свет в 1872 году, а затем был переведен на немецкий и английский языки (издания 1899 и 1900 годов).
Многие известные впоследствии русские музыканты — композиторы и исполнители — были Учениками Петра Ильича по Московской консерватории, многие обязаны своим профессиональным развитием той помощи, которую он оказывал своими советами и участием на протяжении всей жизни.
Уже в первое время пребывания в Москве Чайковский стремился поближе узнать жизнь города во всем ее разнообразии. Он посещал театры, Артистический кружок, где читали свои произведения А. Н. Островский, А. Ф. Писемский и другие русские писатели, выступали знаменитые артисты Малого театра и музыканты; с удовольствием ходил в маскарады и в парки — на народные гуляния, балаганы, в цирк, в зоологический сад. Выработанная с детства привычка строго распределять свое время выручала и здесь: он успевал во всем. Постоянно он бывал в Английском и Коммерческом клубах, где можно было почитать журналы или выбрать интересующие его книги. Читая «Пиквикский клуб» Диккенса, он смеялся от всей души. «Советую вам прочитать эту вещь,— писал он своим младшим братьям- близнецам Анатолию и Модесту, в воспитании которых после смерти матери (1854) принимал самое горячее участие,— уж если довольствоваться чтением беллетристики, то по крайней мере нужно выбирать таких писателей, как Диккенс. У него много общего с Гоголем — та же непосредственность и неподдельность комизма, то же уменье двумя малейшими чертами изобразить целый характер, хотя глубины гоголевской в нем нет».
Но чаще всего Петр Ильич посещал концерты. В одном из них, 4 марта 1866 года, Николай Григорьевич дирижировал его увертюрой фа мажор, которая игралась впервые. Это был большой публичный успех, приятный особенно тем, что на репетиции музыканты даже аплодировали, а на ужине, данном Рубинштейном после концерта, молодому композитору была устроена овация. «Не скрою,— пишет он сестре,— что это обстоятельство прибавило Москве в моих глазах много прелести».
Московская жизнь постепенно становилась привычной. Петр Ильич отдавался работе. Прилежание, увлеченное занятие своими сочинениями удивляли даже Николая Григорьевича.
Мартовские каникулы Петр Ильич проводил в Петербурге у родных. Здесь, просматривая однажды в кафе номер « Санкт-Петербургских ведомостей», он увидел рецензию Ц. А. Кюи, написанную на кантату «К радости», исполненную более трех месяцев назад. Болью резанули ядовитые слова: «...Консерваторский композитор г. Чайковский совсем слаб. Правда, что его сочинение (кантата) написано в самых неблагоприятных обстоятельствах: по заказу, к данному сроку, на данную тему и при соблюдении известных форм. Но все-таки если бы у него было дарование, то оно хоть где-нибудь прорвало консерваторские оковы».
Сколько будет еще впереди таких неожиданных тяжелых ударов? «Когда я прочел этот ужасный приговор, я не знаю, что сделалось со мной. У меня потемнело в глазах, голова закружилась, и я, как безумный, выбежал из кафе,— рассказывал впоследствии Петр Ильич.— Что я делал, куда попадал, я не отдавал себе отчета. Я целый день бесцельно бродил по городу, повторяя: „Я пустоцвет, я ничтожность, из меня ничего не выйдет, я бездарность"».
Но вот пришло письмо от Лароша, который так высоко оценил кантату и поверил в его музыкальную будущность, высокое призвание. Да ведь и консерваторские экзаменаторы положительно оценили сочинение. Нет, не случайно свою жизнь он решил посвятить музыке!