Биография Чайковского. Отголосок пережитого
Всю осень и зиму 1877 — начала 1878 года Чайковский работал над завершением Четвертой симфонии и оперы «Евгений Онегин». Написав их, Петр Ильич испытал большое удовлетворение от сознания, что эти произведения стали этапными в его творчестве, что он «шагнул вперед, и значительно».
Первое исполнение симфонии состоялось 10 февраля 1878 года в симфоническом собрании Московского отделения Русского музыкального общества под управлением Н. Г. Рубинштейна. Премьера в Петербурге прошла уже в следующем сезоне — 27 ноября 1878 года. Дирижировал Э. Ф. Направник. Через два года симфония прозвучала в Париже под управлением Э. Колонна. Вскоре она стала одним из популярных сочинений композитора как в России, так и за рубежом. Петр Ильич дирижировал ею в своих авторских концертах. Всегда тепло относясь к этому сочинению, он называл его одним из любимейших детищ, созданных «под наитием настоящего вдохновения, с любовью и искренним увлечением».
Посвятил симфонию Чайковский своему «лучшему другу» — Н. Ф. фон Мекк. Рассказывая Надежде Филаретовне о содержании сочинения, Петр Ильич отмечал, что симфония стала «верным отголоском» всего пережитого им в зиму 1876/77 года, надолго оставившего «воспоминания о страстности, жуткости испытанных ощущений». Это было время, когда композитором все больше овладевали душевные противоречия, неудовлетворенность, происходившие в основном из-за невозможности заниматься только своим «прямым делом» — сочинением музыки; приходилось тратить много вре- мёни на педагогическую работу, обеспечивавшую его существование. Но были и другие причины, отразившие трагическую пору общественно-политических событий.
Называя себя «гражданином Москвы», чувствуя себя истинным патриотом, Чайковский не мог оставаться равнодушным к событиям, происходящим в России. Считая войны величайшим злом, не мог не откликнуться на русско-турецкую войну 1877 года, не поделиться своими думами с родными, друзьями. С интересом читал газеты, следил за ходом борьбы. И свои личные невзгоды отходили на второй план, не казались столь глобальны, как прежде, а, наоборот,— прибавляли «бодрости и готовности побороть злую долю». Петру Ильичу казалось, что, когда «будущность целой страны стоит на карте и каждый день сиротеет и обращается в нищенство множество семейств», «совестно погружаться по горло в свои частные, мелкие делишки. Совестно проливать слезы о себе, когда текут в стороны потоки крови ради общего дела». Спустя полгода, когда появилась опасность новой войны, откликаясь на прошедшие события, он писал: «Я сегодня в самом мрачном состоянии духа. Я не могу даже работать, до того всецело поглощен грустными, безнадежно грозными политическими известиями... Не ужасно ли это? Опять потекут кровавые реки; опять интересы искусства отойдут на последний план; опять убийственная мысль, что родина в опасности, будет парализовать все те проявления общественной жизни, которые не имеют прямого отношения к войне; опять Россия будет разоряться на военные издержки, тратить свои лучшие силы ради поддержания своего достоинства».
Вместе с тем Петр Ильич замечал и существенные изменения, происходившие в общественно-политической жизни своей страны, когда все очевиднее стала проявлять себя реакция и усилился гнет всех «инакомыслящих», недовольных и революционно настроенных людей. Остро ощущая жизненные противоречия, чуткий художник-гуманист (подобно своим великим современникам — писателям и художникам — Л. Н Толстому, И. С. Тургеневу, А. П. Чехову, В. И. Сурикову) откликался он на происходившее в своем творчестве. Много размышляя об этом, Чайковский писал о своих сомнениях и недоумениях родным и друзьям: «Мы переживаем ужасное время, и когда начинаешь вдумываться в происходящее, то страшно делается. С одной стороны, совершенно оторопевшее правительство, до того потерявшееся, что Аксаков ссылается на смелое, правдивое слово; с другой стороны, несчастная, сумасшедшая молодежь, целыми тысячами без суда ссылаемая туда, куда ворон костей не заносил,— а среди этих двух крайностей равнодушная ко всему, погрязшая в эгоистические интересы масса, без всякого протеста смотрящая на то и на другое».
Видя цель существования в творческом труде, которому сознательно посвящена вся жизнь, Петр Ильич был убежден в том, что может «служить для блага своего ближнего», создавая свои сочинения. В них средствами музыки выскажет о волнующих его самого и его современников проблемах — о надеждах и чаяниях, горечи потерь и страданиях, радости и любви. Только так мог он бороться за светлое и прекрасное в жизни. Композитор был уверен в том, что искусство — «необходимая потребность для человечества». Не случайно поэтому и в содержании Четвертой симфонии, имеющей, как он подчеркивал, чисто психологический характер, он языком музыки выразил и собственные переживания (думы о смысле жизни, об отношении к народу), и размышления современников.