Л. В. Николаев. О моих встречах с П. И. Чайковским

Я встречался с Петром Ильичом во время его двух приездов в Киев, в декабре 1890 года и в декабре 1891 года. В 1890 году он приехал в Киев, чтобы присутствовать при постановке только что написанной «Пиковой дамы», а в 1891 году — чтобы продирижировать концертами из своих сочинений1. <...>

В 1890 году мне было 12 лет, и я был учеником Киевского музыкального училища. Моими учителями были по фортепиано— Владимир Вячеславович Пухальский, по композиции — Евгений Августович Рыб. Элементарную теорию и сольфеджио я прошел Александра Васильевича Химиченко.

У моих учителем возникла мысль показать Чайковскому мои сочинения и спросить его мнения и совета. Чтобы условиться о времени встречи, двое из моих учителей, Е. А. Рыб и А. В. Химиченко, вместе со мною зашли к Петру Ильичу в гостиницу Grand Hotel. Помню большой номер гостиницы во втором этаже, бумажку на столе с написанными от руки пятью линейками и несколькими небрежно набросанными нотами и самого Петра Ильича, принявшего нас очень приветливо. Визит наш был краток. Петр Ильич взял для просмотра написанные мною под руководством Е. А. Рыб фортепианные вариации, причем поправил на первой странице пропущенные мною два диеза. Петр Ильич взял также мою оперу «Манфред» на байроновский сюжет. Евгений Августович не очень хотел давать ему на просмотр это мое детское произведение, но Петр Ильич сказал, что для него оно интереснее, чем вариации, ибо в нем он меня увидит в моем естественном виде, не приглаженном рукою учителя. Встретиться для более близкого знакомства условились через пару дней на завтраке у А. В. Химиченко, бывшего учеником Петра Ильича в Московской консерватории по теоретическим предметам и сохранившего со своим учителем по окончании консерватории дружеские отношения.

Моя встреча с Петром Ильичом у А. В. Химиченко запечатлелась в моей детской памяти твердо.

Внешность Петра Ильича его последние карточки передают точно. Среднего роста, изящный, с правильными, красивыми чертами лица, он не отличался моложавостью, а скорее выглядел старше своих лет. Глаза уже утратили блеск. Незадолго до приезда в Киев он потерял один из передних зубов и от этого иногда чуть-чуть шепелявил. В нем не было величия и властности, которые были у Антона Рубинштейна, приезжавшего в Киев года за два до него. Он был прост и приветлив. Он отметил мое раннее решение посвятить себя музыке и заметил, что он сам в мои годы и даже много позже, в бытность правоведом, совершенно не помышлял о музыкальной карьере, а стал о ней думать, когда ему было уже больше двадцати лет.

На завтраке, насколько мне помнится, присутствовали Петр Ильич, А. В. Химиченко, Е. А. Рыб, знакомый Петра Ильича по фамилии Бренчанинов и я. Был ли еще кто-нибудь, не помню. Бренчанинов сказал довольно длинную речь с упоминанием об единении славян. По желанию присутствующих сказал какой-то краткий тост и я, чем вызвал сочувственную улыбку.

Свое впечатление от меня и советы Петр Ильич высказал моим учителям не при мне, но спустя некоторое время сказанное им стало мне известно. Он порекомендовал обратить на меня особое внимание и предсказал мне возможность «великой будущности». К сожалению, Петр Ильич ошибся, и его предсказание не исполнилось.

Интересен совет Петра Ильича относительно моего общего образования. Мои родители предполагали определить меня в третий класс классический гимназии. Петр Ильич категорически восстал против этого проекта, боясь влияния на меня гимназической муштры. Он порекомендовал определить меня в Кадетский корпус, полагая, что и сравнительно легкая учеба в корпусе, и служба после корпуса меня не будут отвлекать от занятий музыкой.

Петр Ильич справился о моем материальном положении, добавив, что без материального обеспечения жизнь композитора тяжела.

Из Киева Петр Ильич поехал навестить семью сестры Александры Ильиничны, бывшей замужем за Львом Васильевичем Давыдовым, в их имение Каменку в Киевской губернии. Мне передавали, что в разговорах с родными Петр Ильич упоминал обо мне.

Следующая моя встреча с Петром Ильичом была в 1891 году. Петр Ильич приезжал в Киев дирижировать симфоническими концертами из своих произведений.

Концертов было два. Они происходили в городском оперном театре, где обычно бывали симфонические собрания. Программа обоих была одинаковая или почти одинаковая. В нее вошли Третья сюита, антракт и танцы из «Воеводы», увертюра «Двенадцатый год», гимн из первого действия «Орлеанской девы» и ряд вокальных сочинений2. <...> К приезду Чайковского программа была подготовлена оркестром под руководством обычного дирижера симфонических концертов в Киеве Александра Николаевича Виноградского. В сюите автором была сделана купюра: в си-минорной вариации (скрипка solo) была выпушена ля-мажорная середина. Дирижируя, Петр Ильич обычно волновался и смущался. В Киеве от волнения он, дирижируя, притоптывал иногда машинально ногою не в такт, чем несколько смущал сидевших у его ног виолончелистов. Исполнение было прекрасное, и публика встретила Петра Ильича восторженно.

Моя встреча с Петром Ильичом состоялась у Е. А. Рыб на Прорезной улице, недалеко от Крещатика. Перед приходом к Евгению Августовичу Чайковский был у проживавшего в том же доме виолончелиста Фридриха Вильгельмовича фон Мулерта, который ему показывал свои сочинения.

Я сыграл Петру Ильичу свою оркестровую сюиту. В ее партитуре Петр Ильич отметил в двух местах параллельные октавы3. При этом он заметил, что долговременное преподавание гармонии выработало в нем щепетильность к ошибкам этого рода. Петр Ильич очень торопился и, прослушав сюиту, почти тотчас ушел. Больше мне не пришлось его видеть.

← в начало | дальше →