Биография Чайковского. Лучший друг

Итак, 1876 год на исходе. Прошло десять лет, как Петр Ильич связал свою жизнь с Москвой, с консерваторией. Много уже сделано за прошедшее время: три симфонии, четыре оперы, балет, квартет, «Ромео и Джульетта», «Буря», «Франческа да Римини», концертные и камерные сочинения. Стоит ли дальше перечислять? Главное ведь то, что еще предстоит...

Неожиданно, перед Новым годом, Петр Ильич получает письмо: «Говорить Вам, в какой восторг меня приводят Ваши сочинения, я считаю неуместным... поэтому скажу только и прошу верить этому буквально, что с Вашею музыкою живется легче и приятнее». Корреспонденткой оказалась поклонница его творчества, вдова инженера путей сообщения Надежда Филаретовна фон Мекк.

Это письмо положило начало многолетней переписке и удивительной дружбе двух людей, так никогда и не познакомившихся друг с другом лично. Страстная любительница музыки, располагавшая миллионным состоянием, доставшимся ей в наследство от мужа, она оказывала поддержку Московской консерватории, Русскому музыкальному обществу. В ее доме бывали многие известные русские и зарубежные музыканты. Одним из воспитателей ее детей был прославленный в будущем французский композитор Клод Дебюсси. А среди музыкантов, составлявших в ее доме камерный инструментальный ансамбль, выступали ученики Петра Ильича. Один из них — скрипач Иосиф Котек — однажды передал учителю просьбу Надежды Филаретовны сделать несколько аранжировок своих сочинений для фортепиано. Подобный заказ был своеобразной формой заработка («...Если б ты знал, до чего я запутан в долгах! Ежедневно я получаю в разных видах просьбы о деньгах и передаю направо и налево столько сумм, что мне, наконец, самого себя жалко»,— писал он в то время брату Анатолию), поэтому он с радостью принимает заказ меценатки.

Почувствовав искренний и глубокий интерес к своей музыке, тонкое понимание ее, Петр Ильич уже в одном из первых писем к фон Мекк подробно рассказывает о себе, раскрывая самое сокровенное и определяя типичные свойства своего характера и дарования. Он пишет своей корреспондентке о том, что во всех горестных ситуациях его спасает труд, который является для него наслаждением, что, замышляя и приводя в исполнение задуманное, он вкладывает в свой труд глубоко прочувствованное и сочиняет только «по внутреннему и непоборимому побуждению». «Я говорю на музыкальном языке, потому что мне всегда есть что сказать».

Одно из наиболее интересных писем композитора к Надежде Филаретовне посвящено проблемам творчества.

Говоря о творческом процессе, Чайковский подчеркивал, что «необходимо только одно: чтоб главная мысль и общие контуры всех отдельных частей явились бы не посредством искания, а сами собой, вследствие той сверхъестественной, непостижимой и никем не разъясненной силы, которая называется вдохновением». Но как бы ни велика была сила его художественного вдохновения, гениальности, сочинения Чайковского отличает еще и необычайно высокое мастерство. Он осознанно подходил к творчеству, прежде всего учитывая специфику восприятия музыки, потому что сверхзадачу своего искусства видел в его распространении. Писал он для народа, для масс, видя в искусстве, как говорил Л. Н Толстой, «одно из средств общения людей между собой». «...Если я постоянно нахожу нужным говорить музыкальным языком, то, разумеется, нужно, чтобы меня слушали, и чем больше, чем сочувственнее круг моих слушателей, тем лучше. Я желал бы всеми силами души, чтобы музыка моя распространялась, чтобы увеличивалось число людей, любящих ее, находящих в ней утешение и подпору».

← в начало | дальше →