Жизнь Чайковского. Часть IV (1866 — 1877)
В субботу 3-го февраля, в восьмом симфоническом собрании Музыкального общества, его ожидал успех другого рода. Исполнялась целиком вся первая симфония (G-моль) и «встретила такой горячий прием», говорит Кашкин, который даже превзошел наши (т. е. друзей Чайковского) ожидания». «Особенно понравилось, — пишет братьям Петр Ильич, — адажио».
Автора много раз вызывали, и он, по словам графини Капнист, небрежно одетый, с шапкой в руках, которую нервно мял, очень неловко и неизящно выходил раскланиваться.
В течение этого же месяца, а именно 19-го февраля, состоялся в Большом театре концерт в пользу голодающих, тоже имевший большое значение и богатый последствиями в жизни нашего композитора. Во-первых, он выступил в нем в первый раз публично дирижером своих «Танцев сенных девушек» из «Воеводы», а во-вторых, впервые познакомился с композиторским талантом Рим-ского-Корсакова, «Сербская фантазия» которого тоже была помещена в программу.
О том, как Петр Ильич относился в тот период к своим дирижерским способностям, мы знаем уже со слов Лароша. Н. Кашкин так рассказывает о дебюте молодого композитора в качестве дирижера:
«Я отправился за кулисы, ще был дирижер-дебютант, и подошел к нему; он сказал мне, что, к собственному своему удивлению, не чувствует никакого страха. Мы поговорили немного, потом перед его номером я ушел на свое место в партер. Вскоре затем вышел Петр Ильич, и я с первого взгляда увидел, что он совершенно растерялся: он шел между местами оркестра, помещавшегося на сцене, как-то пригибаясь, точно желал спрятаться, и когда, наконец, дошел до капельмейстерского места, то имел вид человека, находящегося в отчаянном положении. Он совершенно забыл свое сочинение, ничего не видел в партитуре и подавал знаки вступления инструментам не там, ще это было нужно. К счастью, оркестр так хорошо знал пьесу, что музыканты не обращали внимания на неверные указания и сыграли «Танцы» совершенно благополучно, только посмеивались, глядя на композитора. Петр Ильич говорил мне, что от боязни ему казалось, будто голова у него не держится прямо, а все гнется набок, и все время он делал только усилия удержать ее».
В сохранившихся письмах Петра Ильича ничего не говорится о том, как прошел концерт, но за несколько дней до него он пишет братьям: «Должно быть, будет скверно, потому что я все более и более убеждаюсь в совершенной неспособности управлять оркестром. Но от просьбы нельзя было отказаться». Во всяком случае, несомненно, что он остался недоволен собой, потому что в течение десяти лет после этого не решался брать в руки дирижерской палочки.
Тем не менее для публики и для прессы драма, происходившая на капельмейстерском возвышении, прошла не замеченною. «Танцы» имели успех и автор-дирижер был вызван.
В № 8 журнала «Антракт» по поводу этого концерта появилась статья, в которой некто, под псевдонимом «Незнакомца», отзываясь о Чайковском как о «сформировавшемся таланте» и говоря, что произведения его обличают большое дарование, «смелый размах кисти, мастерское ведение, разработку тем» и прочие достоинства — одновременно с этим отнесся очень несочувственно к «Сербской фантазии» Римского-Корсакова. «Она, — по его словам, — могла бы с тем же правом называться венгерскою, польскою, тарабарскою, до того она бесцветна, безлична, безжизненна».